В силу целого спектра всякого рода комплексов мне тяжело бывает выделить в себе то, что мне нравится, но есть одна вещь, которая является предметом моей гордости. Не многие вообще обращают внимание на свой почерк, а делать из него игрушку тем более не думают.

На свой я не обращал внимания до третьего класса и в то время он представлял собой типичный детский, неотёсанный и пляшущий. Менялся он крайне незначительно, если вообще менялся.

Начало второго учебного года:

Окончание второго учебного года:

Две первые революции произошли в третьем и в пятом классах. Были они результатом банального подражательства. Но с того момента, как я видел почерк, из которого я заимствовал какой-то элемент, до реализации не проходило более двух минут.

Как я уже упомянул, первый качественный скачок пришёлся на третий класс: тогда учительница поставила в пример ученицу Олю за то, что её почерк был ниже, чем 5 мм, т.е. ниже тетрадной клетки. Помню, что в то утро заголовок «Классная работа» у меня в тетради был записан вы́соко, а остальной урок уже с нововведением, за которое я был «награждён» отцовскими упрёками в ближайший же вечер. Но тем не менее всё устаканилось и достижения революции не пали под напором «контры».

Но какие бы извращения не предпринимал над почерком, настолько радикальным образом ни до этого, ни после он не менялся. В пятом классе я, наконец-то, добился пересадки меня с первой парты на червёртую, где у девочки Лены был подсмотрен почерк без курсива. При том, что тогда ещё аккуратность и начертание почерка учителями контролировались, такая наглость выглядела одновременно как святотатсво и проявление прогрессивного свободомыслия.

6 класс:

7 класс — попытка возвращения к курсиву:

Окончание 7 класса:

8 класс:

Как видно из сканов, приведённых выше, в последующие годы изменений существенных не происходило: баловство касалось только ширины написания букв, которое варьировалось от довольно широкого, как в конце седьмого класса, до довольно узкого в восьмом. Жаль, что самый радикальный вариант ужатия не сохранился.

Но в седьмом классе мне вдруг взбрело в голову вернуться к наклонному написанию — было чувство, что руке свободней и удобней писать будет именно так. И отчасти это было правдой, но результат сего эксперимента был ужасен и всё завершилось через два дня. С описанного момента попыток такого глубокого регресса мной уже не предпринимались.

Третья революция была свершена благодаря чемпионату Европы по футболу в 2004 году и была результатом баловства с почерком для оформления турнирной сетки предстоящего турнира. Тогда было превнесено куча вычурностей и чудачеств, которые делали написанное трудночитаемым для посторонних, но меня это волновало в самую последнюю очередь — подростковая душа требовала бунта.

Фрагмент турнирной сетки Евро-2004:

Больше всего упрёков я наслушался от учительницы истории, потому что именно в тетради по этому любимому предмету я старался не изменять своему почерку. Но тем не менее в тот же год пришлось заиметь и другие варианты почерка, чтобы избежать гневных тирад со стороны прочих преподавателей.

Тогда же я от нечего делать начал кавычки писать в виде знака «равно». Вроде мелочь, а было приятно.

11 класс:

Вот с таким багажом я пришёл в университет, где отсутствие письменных работ, требующих написание от руки привело к тому, что вольность в игре достигла апогея. Хотя по началу я просто довольствовался тем, что можно писать так, как хочется мне.

Первый курс:

Позднее, мне стала надоедать размашистость и постепенно были ужаты сначала буквы…

Эксперимент на первом курсе:

Обычно теми, кто видит мой почерк впервые замечается его мизерный масштаб, но никто не замечает того, что текст выровнен по краям. Выравнивание по краям доставляет мне самое большое удовлетворение от созерцания исписанной страницы. Но этого невозможно было бы достичь без такого «биссерного» (как охарактеризовала его Ивонина) почерка. На втором курсе я был награждён «званием» «уникума» со стороны Нехаевой, что было принято мной как комплимент (пусть даже если это им, возможно, не являлось).

В дальнейшем развитие пошло эволюционным путём: от округлённого написания к нарочито-безалаберному; шариковые ручки перестали мною применаться принципиально; а гелевые с течением времени стали использоваться исключительно оставляющие после себя тончайшую линию, иначе же всё грозило превратиться в кашу, что и происходило, когда необходимые стержни не имелись в наличии.

Второй курс:

Третий курс:

Четвёртый курс:

Пятый курс:

И вот вы можете видеть, что из себя представляет себя мой почерк, который был не чем-то самостоятельным, а продуктом моих пристрастий, фантазий и забав.

На последок, наверное, стоит упомянуть, что чтобы не затягивать и не засорять описание мной были забыты эксперименты удавшиеся и неудачные с отдельными буквами, и то, что нажим, который стал постепенно изживаться ещё в одиннадцатом классе, окончательно исчез на первом курсе.